самы-самые стихи(песен и не только)

[tri]

Я может уже постила даже. Просто хочу, чтобы было под рукой.
Веро4ка.

Говард Кнолл красавец, и это свойство его с младенчества отличает.
Его только завистник не признает, только безнадежный не замечает.
В Говарде всякий души не чает,
Он любую денежку выручает
И любую девушку приручает –
И поэтому Говард всегда скучает.

Старший Кнолл адвокат, он сухой и желтый, что твой пергамент,
Он обожает сына, и четверга нет,
Чтоб они не сидели в пабе, где им сварганят
По какой-нибудь замечательной блади мэри.
Кнолл человечней сына – по крайней мере,
Он утешает женщин, которых тот отвергает.

Вот какая-нибудь о встрече его попросит,
И придет, и губа у нее дрожит, и вот-вот ее всю расквасит,
А у старшего Кнолла и хрипотца, и проседь,
Он глядит на нее, как сентиментальный бассет.

«Я понимаю, трудно с собой бороться, -
И такая, в глазах его легкая виноватца, -
Но стоит ли плакать из-за моего уродца?
Милочка, полно, глупо так убиваться».

Нынче Говарда любит Бет (при живом-то муже).
Бет звонит ему в дверь, затянув поясок потуже,
Приезжает на час, хоть в съемочном макияже,
Хоть на сутки между гастролей даже,
Хлопает ртом, говорит ему «я же, я же»,
Только он не любит и эту тоже,
От нее ему только хуже.

Говард говорит отцу: «Бет не стоила мне ни пенса.
Ни одного усилия, даже танца.
Почему я прошу только сигарету, они мне уже «останься»?
Ослабляю галстук, они мне уже «разденься»?
Пап, я вырасту в мизантропа и извращенца,
Эти люди мне просто не оставляют шанса».
Кнолл осознает, что его сынок не имеет сердца,
Но уж больно циничен, чтоб из-за этого сокрушаться.
Говорит: «Ну пусть Бет заедет на той неделе поутешаться».

***

Через неделю и семь неотвеченных вызовов на мобильном,
Говард ночью вскакивает в обильном
Ледяном поту, проступающем пятнами на пижаме.
Ему снилось, что Бет находят за гаражами,
Мертвую и вспухшую, чем-то, видимо, обкололась.
Говард перезванивает, слышит грустный и сонный голос,
Он внутри у нее похрустывает, как щербет.
Говард выдыхает и произносит: «Бет,
Я соскучился». Сердце ухает, как в колодце.
Да их, кажется, все четыре по телу бьется.
Повисает пауза.
Бет тихонько в ответ смеется.

Старший Кнолл ее не дожидается на обед.



Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».

Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел все - Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».

Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».

Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».

«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрешь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души».

[firn]

К предстоящим тенденциям:) "О закрой свои бледные ноги."  Брюсов В. Я.

[A'Sara]

Стас Валишин, Тикки Шельен

Идеальная кошка

Император сказал: «У Нас депрессия,
У Нас практически сплин.
Нам наскучил двор, все мужчины и женщины,
C которыми изредка спим.
Нам наскучили змеи, пчелы, и тигры,
И говорящий хорек.
Мы изволим желать совершенно другого».
Так император рек.
 
Три недели гадали на книге И-Цзин,
На четвертой неделе явился даос
При двадцати мешках.
Он поправил свой старый даосский колпак
И сказал приблизительно так:
«Если кому наскучил кот,
Пускай заведет кота».

Кошке приятно доброе слово, идеальной — благая весть.
Идеальная кошка хорошество любит и мышам супостатна есть.
Идеальная кошка прекрасно знает, чье мясо не следует есть.

Идеальная кошка ходит неслышно, особенно в туалет.
Идеальная кошка морально тверда и устойчива, как табурет.
Идеальная кошка не лазит по шторам, когда хозяина нет.

Император проникся, качнул головой
И улыбнул лицо.
Он вызвал полсотни специалистов,
А даоса назвал молодцом.
И полсотни котологов по всем каталогам
Выбирали лучшую стать,
Чтобы вывести идеальную кошку
Императора утешать.

Через год из лаборатории
Во дворец принесли мешок.
Император велел развязать, показать,
И стало ему хорошо,
Потому что навстречу божьему дню
Прижмуря глаза на свет,
Скользнула в зал идеальная кошка,
Каких в природе и нет.

Идеальная кошка не ксерит ночью — ей и днем-то ксерить ломы.
Идеальная кошка знает о многом, чего не ведаем мы.
когда идеальная кошка сдохнет, ее хвост излечит немых.
 
Идеальная кошка при виде собаки думает «Кес-ке-се?».
Идеальная кошка предпочитает йогурты колбасе.
Идеальная кошка — тоже кошка, но не такая, как все.

Генетический гений придворных ученых
Создал чего-то не то.
Кошка, во-первых, была шестилапой,
а во-вторых — котом.
В-третьих, оно постоянно смеялось,
Гадило тут и там,
Фрейлин пугало, качалось на люстрах,
В общем, сплошной бедлам

Затем это дело уселось у трона,
Глядя монарху в зрачки.
Монарх смущено поправил корону,
И уронил очки.
Он сказал: «Если в этот клинический случай
мы вбухали треть казны...
То такие, блин, идеальные кошки
Империи не нужны!».

Идеальная кошка в марте поет страстней, чем Эдит Пиаф.
Идеальная кошка не загоняет носки и трусы под шкаф.
Идеальная кошка ржет как лошадь, когда хозяин не прав.
 
Идеальная кошка даже в матрице всегда найдет телефон.
Идеальная кошка неповторима, а хотя бы и клон.
Идеальная кошка на деле — Сид Вишес, а в душе — Селин Дион.

И тогда идеальная кошка молча
Развернулась, задрала хвост,
Разбежалась, подпрыгнула, сделала лапкой
и исчезла промежду звезд.

Император поставил на место челюсть,
впучил обратно глаза,
«Да что ж, — завопил он, — это такое?!» —
и даоса к ответу призвал.
И замшелый даос, утешая монарха,
промолвил: «Не парьтесь, милорд.
Идеальный кот, объясненный словами,
не есть идеальный кот».

[A'Sara]

Сборник стихов Х.Р.Х.

Хуан Рамон Хименес.
ДАЛЬШЕ, ЧЕМ Я

Последние вспышки заката,
за собой вы что увели?
все мое, что исчезло в небе,
все мое, что взяла земля,
все мои затонувшие корабли?..

Что за далью, в этой дали
дальше моря и неба,
дальше предельных пределов земли?

Дальше веков, что во мрак ушли,
дальше грядущих эпох,
дальше смертей и рождений,
распыленных в звездной пыли?

Дальше меня и моих озарений,
дальше снов, что быльем поросли,
дальше предбытия и небытия
моего - дальше моей неземли?

Дальше, чем я и мое ничто,
дальше, чем я в ничто - на мели
всех никуда, никогда и нигде,
дальше дали самой... и - дальше - вдали?

Перевод Н. Горской

[A'Sara]

Камнями не бить)
До конца осилить, ибо оно того стоит))

Стас Валишин, Тикки Шельен

История монаха Теодоруса из Гаммельна

Послушайте, братья и сестры, историю древних времен
Ее сочинитель бесхитростен и грамоте не умудрен,

Внемлите правдивой песне. Начну я без лишних слов:
влюбился в дельфийскую пифию гаммельнский богослов

Был он почтенным мужем, прозванием Теодор.
Порастерял он в скрипториях юношеский задор.

Думал, что в сети дьявола не попадет никогда,
И тут на него негаданно свалилась такая беда.

Не помогают исповедь, молитвы и строгий пост.
Повсюду ему мерещатся копыта, рога и хвост.

Чует бесовское что-то, не в силах обосновать,
И пишет римскому папе: «гибну, пора спасать!»

Из Фландрии, из Гишпании, из всех христианских стран
В Гаммельн прислал визитаторов встревоженный Ватикан

Седые мужи ученые явились, презрев лета,
И с ними – послушник Хорхе, маленький сирота.

В большой монастырской трапезной объявлен был общий сбор,
И вот что сказал визитаторам измученный Теодор:

«В одном гримуаре старинном нашел я, братья, рассказ,
И как я его увидел, мой разум смутился тотчас.

Рассказ об эллинской деве, что пифией наречена.
Сидеть нагишом на треножнике бедняжка обречена.

И я понимаю, представив прелести девы той,
Что чувствовал прародитель пред Евиной наготой.

Пальцы сбиваются с четок, не варит совсем голова!»
Хмуро слушали братья такие его слова.

И строгий монах Савелий на дверь ему указал:
«Шел бы ты на хуй, братец, как Петр Иуде сказал!»

И старый добрый Кондратий такие сказал слова:
«Иди-ка ты на хуй, брате, но помолись сперва ».

А мудрый монах Иоганнес сердито захлопнул псалтырь
«В общем, иди-ка ты на хуй!» — хором решил монастырь.

 

А юный послушник Хорхе старцев ученых прервал.
«Слышу шум на дороге, — мальчик убогий сказал.--

Это, наверное, нунций папскую буллу везет!»
На хуй послали нунция от городских ворот.

Папа стерпел обиду, как истый служитель Христа,
Но отлучил весь Гамельн примерно в те же места,

О, христианская школа, суровейшая из школ!
Послали монаха на хуй, собрался он – и пошел.

На хуй дорога долгая. Идет он уже давно
И ест из любимой миски гречневое зерно.

Стоптал по дороге к Греции четырнадцать пар сапог,
Пришел он к желанной цели – и ничего не смог.

И в Дельфах, на каменных плитах, где древле треножник стоял,
«Иди-ка ты, пифия, на хуй!» — в отчаяньи он написал.

А все население Гамельна третии сутки ржет,
Веселыми криками «на хуй!» встречает монахов народ.

Брачующихся венчая и малых крестя ребят,
«На хуй, воистину, на хуй!» — монахи теперь говорят.

Пейзанин сказал пейзанке: «Родная, будет война!
Монахи совсем рехнулись. Свирепствует сатана!

От города отвернулись святые на небесах.
Крики «пошел ты на хуй» навязли у них в ушах».

Vita, известно, brevis – проходит за годом год.
Преставились те монахи, столпились у райских ворот.

И Петр, суровый привратник, дверь закрыл и сказал:
«Идите на хуй, ребята, никто вас сюда не звал».

Юный послушник Хорхе давно уже не юнец,
Он заведует библиотекой, вот какой молодец.

Теперь он почтенный и дряхлый седовласый старик,
Книги весьма уважает, он их беречь привык.

Но чтобы не повторился богопротивный кошмар,
Хорхе измазал в кураре мерзостный гримуар.

Изредка горькая память овладевает им,
И тогда он, тревогой и тайной тоской томим,

Бродит по пыльным залам, плачет о горькой судьбе.
«На хуй такие книжки!» — бормочет под нос себе.

[Leon S. Kennedy]

*с задумчивым видом стоит в сторонке и тихонько притопывает*

[tri]

Red Hot Chili Peppers
My Friends
My friends are so depressed
I feel the question
Of your loneliness
Confide... cause I'll be on your side
You know I will, you know I will      
 
X Girlfriend called me up
Alone and desperate
On the prison phone
They want... to give her 7 years
For being sad

Chorus :
I love all of you
Hurt by the cold
So hard and lonely too
When you don't know yourself

My friends are so distressed
And standing on
The brink of emptiness
No words... I know of to express
This emptiness

Chorus :
Imagine me taught by tragedy
Release is peace
I heard a little girl
And what she said
Was something beautiful
To give... your love
No matter what


Сергей Бабкин
Не люблю
Я не люблю громких слов.
Пусть лучше тише, но ближе.
Я не боюсь острых углов-
Просто я их не вижу!
Я не люблю, когда все как один,
Мне почему-то страшно,
Всех за собою повёл критин,
А куда он повёл - неважно!

Я не люблю на бегу
Пусть лучше лежа, но всё же...
Я не люблю, когда я лгу,
Когда всё одно и тоже.
Я не люблю, когда всё проходно
И ничего не ценно
Лучше уж камнем упасть на дно
Честно и откровенно!

Я не люблю, когда сплю
И ничего не вижу
Я не люблю, когда терплю
Или ломаю лыжи.
Я не люблю, когда все стоят в ряд
Мне это не понятно
Еле дополз, а тебе говорят:
"Надо ползти обратно."

Я не люблю повторять
И начинать сначала,
Я не хочу больше терять
То, чего у меня мало.
Я не люблю, когда тишь, да поко
Вывернуты наружу,
Я не люблю, когда грязной рукой
Лапоют мою душу!

Я не люблю прятать взгляд,
Даже если меня корёжит
Я не люблю ритуал и обряд,
Где все друг на друга похожи.
Я не люблю, когда он не причём,
А из него лепят Беса,
Я не люблю, когда за плечём
Нету ни граммочки веса!

Я не люблю, когда зря
Или когда уже слишком.
И не хочу плыть за моря,
Где всё красиво, как в книжках.
Я не люблю, когда все вокруг
Друг на дружку бадают рогами
Когда одного замыкают в круг
И забивают ногами.

[A'Sara]

Тикки Шельен

Первый приход Элестрина Майана

Ой!
Зеленый лес вдали
покрылся пеленой.
В лесу живет властитель птичьих стай
Элестрин Майан.
Он
крылат и нелюдим,
и всюду рядом с ним
проносятся над вечною страной
белые стаи.

    В шуме крыл и в ветра шелесте,
    В полнолуние осеннее
    свой полет свершает Элестрин Майан.
    Осененный тенью лебедя,
    окрыленный песней Майана,
    Долетит до Лебединого Края.

Над
пучиною морской
в короне золотой
и с арфою, висящей за спиной,
он пролетает.
Сто
белоснежных лебедей
летят за королем
но утром возвращаются домой
и с ними Элестрин Майан.

    В шуме крыл и в ветра шелесте,
    В полнолуние осеннее
    свой полет свершает Элестрин Майан.
    Осененный тенью лебедя,
    окрыленный песней Майана,
    Долетит до Лебединого Края,
    зачем, не знаю.

2—9.11.93


Тикки Шельен

Второй приход Элестрина Майана

Это будет война без пpавил,
без начала и бесконечная.
Это будет та еще полночь,
смеpч, не тpонувший сонных листов.
Кто бы этим балом ни пpавил —
он состоялся, сего довольно.
Hичего не сделаешь, милый,
здесь такое зовут «любовь».

Йо-pо-хо-хо, ша-ла-ла-ла

Hаплевай на наши знамена
или иди в голове отpяда —
кто б ты ни был до даты смеpти,
ты pодишься уже не так.
Будет ласка и состpаданье,
омовенье и пеленанье,
будет все, но спеpва, не pане,
неживого снимут с кpеста.

Йо-pо-хо-хо, ша-ла-ла-ла

И когда ты опять pодишься
или очнешься в высокой башне
и научишься улыбаться,
вспоминать, говоpить, дышать —
из темноты ноябpьской ночи
властный голос тебя окликнет,
и, вослед лебедям, за аpфой
ты в то же небо уйдешь опять.

 
Йо-pо-хо-хо, ша-ла-ла-ла

12.11.95


Тикки Шельен

Третий приход Элестрина Майана

Знаешь, как порою бывает,
а особенно по весне:
вдруг накатит — и мир истает,
и несешься на злой волне.
Акустическое безумье,
тошнота, малиновый звон.
Там — в потоках неясных линий
замечаешь неясный контур.
Настигаешь! Снова не он.

Возвращаясь в родные руины,
на секунду закрой глаза.
Голограммы прежнего счастья
хоть кому сорвут тормоза.
Но запомни: дикие кошки
знают множество языков,
и помимо любви к человеку
есть верность гению места —
тоже, в роде своем, любовь.

В первый миг не бывает больно:
все приходится на второй.
Но из балок и перекрытий
проступает знакомый строй.
Подожди, помолчи, послушай —
Он войдет с тобой в резонанс.
И тогда в хаотических волнах
снова встанет неясный контур,
но теперь у тебя есть шанс.

03.2002

[gria]

Sentenced "Ever-Frost"
(читаем, вчитываемся, делаем выводы и берем на заметку)

The accusations and the blame...
True or false, they seem the same
Filthy fingers rise in rows
And out of shit a flower grows
I'm amazed how damn low people can go only by being themselves

Those with hearts of ever-frost
Will always know we never lost
Flames rose high... Not enough to melt the ice
Tiny minds and virtuous whores
A bunch of morons with a cause
Jesus saves? - We will piss upon your graves!

Three wise men came to the North
On their donkeys they rode forth
Whining I'd committed sins
Moaning I'm too everything
Still amazed how a whole trio of men can have only two brain cells

Those with hearts of ever-frost
Will always know we never lost
Acid rain: Urine on your flames

No one wins but you lose more

Those with hearts of ever-frost
Will always know we never lost
Flames rose high... Not enough to melt the ice
Tiny minds and virtuous whores
A bunch of morons with a cause
Jesus saves? - We will piss upon your graves!

Placid rain: Urine on your graves.

[Siren]

Cradle Of Filth - "Rise Of The Pentagram"
(моя наилюбимейшая)

One dark afternoon
Like a shadow I flew
Through the rain that fell sick with lament
To this house of incest
For when we undressed
Blasphemies against Venus were rent
Though a sister removed
Her white body approved
The parade of my heavenly quests
Yet, all tongues are not true
Some are forked or askew
Like an uncivil serpent's at best
For ousted from Eden
I fausted all reason
Hook in mouth like Saint Peter Pan
To haunt fairy groves
And hot virgin coves
Where in the promiscuous swam
I elected lovers and rejected others
Mathistrisses that don't give a damn
But for those that still do
My deep interest grew
The rise of the true pentagram!

[A'Sara]

Моя теплая и родная песня.

Тикки Шельен
Дом

Где-то там, среди зимы,
новогодней кутерьмы
и весеннего прозрачного словца
возвышался некий дом,
старый дом, престранный дом,
где гнездились одинокие сердца.
 
Дом стоял среди домов,
и такой, да не таков,
потому что на последнем этаже
что за люди пили-пели,
что за чайники кипели —
вам такого и не выдумать уже!
 
Это был дом-дом, и не тесно было в нем
четырем десяткам разных мудрецов.
Дом-дом-дом, побывавший в доме том,
приходил туда опять в конце концов.
 
Как там жили, как там были,
как друг друга костерили,
как ругались, как мирились до краев!
Что за вина там пивали,
что за свечи там пылали,
озаряя это чудное жилье!
 
Мимо шума, мимо гама,
мимо золота и хлама,
эшелона табуреток и кастрюль,
ангел в кухню пробирался —
он на найт сюда вписался
в январе, а на дворе уже июль.
 
Дом-дом-дом, добрый дом, время пахло молоком,
звон тарелок обещал благие дни.
Дом-дом-дом-дом-дин-дон засыпал и видел сон,
небеса склонялись ласково над ним.
 
Это был прекрасный дом,
а что было с ним потом,
ты спроси кого угодно, но не спрашивай меня —
я не отвечу,
не смогу ответить,
не смогу ответить ничего, кроме

дом-дом-дом, в переулке старый дом,
он ничем не выделялся из полтысячи других.
Дом-дом-дом-дом-дин-дон, старый дом, уютный дом,
дом, на волю отпускающий святых.

07.03.2002

[Behemond]

Ф. И. Тютчев. «О, как убийственно мы любим...»

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел – спроси и сведай,
Что уцелело от нея?

Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Всё опалили, выжгли слезы
Горячей влагою своей.

Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебны взоры, речи
И смех младенческо-живой?

И что ж теперь? И где ж всё это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!

Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!

Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.

И на земле ей дико стало,
Очарование ушло...
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.

И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль злую, боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!

О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..

[sek.tor]

виснапаходу

[Behemond]

ещё с декабря)

[Fatal]

Смоки Мо при участии Грязный

Антон

[Грязный]
Немного пасмурно сегодня - хуйня.
Антон решал вопросы, трудно ли быть Богом ему?
И сколько стоит доза радости, если печаль не стоит ничего?
И хочет ли он быть там, где все решено?

[Припев - Грязный]
Собачьи глаза намокли каплями,
Скулит душа, скребет лапами.
Полные пакеты папирос,
Минеральная вода и письма с букетами роз.
Собачьи глаза намокли каплями,
Скулит душа, скребет лапами.
Полные пакеты папирос,
Минеральная вода и письма с букетами роз.

[Куплет 1 - Грязный]
Куда течет река и где берет начало она?
На волнах, снимая мокрую одежду,
Вперемешку с пеной и надеждами,
К югу мокрой спиной, зачарованный
Снежной красотой стоял Антон.
Белым бархатом горы сверкали каратами там.
Тот стоп-кадр плавно, так, как надо.
Неторопливо снег таял, превращаясь во влагу.
"Все будет как обычно" - подумал он.
Миллионы хлопьев спустят горы, и утонет мечта.
Сегодня днем судьба обещала Антону
Новые силы, все самые сильные стороны.
Обнаженные тела на земле переплетались,
Руки гладили пальцы, вонзив ногти в талию.
Там, где мать смотрела фотографии детей
И вместе с ними копалась в хронике дней.
Болеет Антон (замерзает), в городе дуют ветра.
На порывах пьяный воздух изо рта.
Кривые рельсы, стальные полосы,
В окне вагона горит бардовый закат.
У перрона полные дамы дарят за деньги то,
Чего не хватает (хватило вчера)
А уже понедельник мается.
Ольгино, остановка 'Площадь Ленина'.
Антон заснул еще на 'Удельной',
Как будто пьяный в стельку
Во сне его навестила тетя Вита,
Мать, отец и друг Никита говорили слитно.
Видно, трудный день был вчера, заметно это.
Антон был дома, но в этом доме ветра.
И как этот чертов мир станет моим,
Если меня может предать моя мать?
Куда мне деться от мутных глаз тех людей
Ведь я же вырос с ними? И в чем причина злобы моей?
Дома из окна машины мелькали.
Антон в городе теряет молодость.
Его встречали гроздья пыльной рябины,
Глаза детей невинных - будущих психов, объебанных СПИДом.
В сторону, где горели огнем шпили,
Псы рычали в спину проезжавшему мимо Антону.
Сколько лет этот город тонет под накипью?
В один момент он закроет глаза его.

[Куплет 2 - Смоки Мо]
Куда течет река и где берет начало она?
Все-таки вопросы мучали.
На следующий день Антон уже выбрался в центр
Метр за метром прямо к храму,
Но сперва решил зайти в шаверму.
В таких местах обычно прожигают время личности,
Но здесь было все как-то нетипично -
Слишком много спичек, слишком много салфеток для рук
Слишком много камер на стенах, и никого вокруг.
Не было привычных глаз, пустых перечниц,
Девиц в фартуках, пения певиц в динамиках.
Паранойя окутала Антона в миг,
Долбила по ушам "тик-тирик, тик".
Не буди, пока еще не суди. Откуда эти вопли?
Голоса, капли, собачьи глаза намокли.
Душа настойчиво тянула к храму,
Но обезображенное, худое тело как-то сидело упрямо.
Наверно, все-таки трудно быть Богом,
И быть ли им вообще, Богом быть зачем?
Антон запел (ла-ла-ла-ла-ла).
Я замерзаю, в городе дуют ветра,
В городе летают пули, в любое время замерзает тело.
Тема интересна, время кормит демонов.
Время, где моя вера? С утра я направлялся к храму,
Но под вечер опять заснул на 'Удельной'.
А вот уже и вторник задает свой ритм.
Как я мог убивать время, будучи сам убитым?
Полу-укрытым, полуодетым, валявшимся у сцены.
Меня будили пьяные бармены.

[Припев - Смоки Мо]
Капли, собачьи глаза намокли каплями
Скулит душа, скребет лапами
Полные пакеты папирос
Минеральная вода и письма с букетами роз
Собачьи глаза намокли каплями
Скулит душа, скребет лапами
Полные пакеты папирос
Минеральная вода и письма с букетами роз
Собачьи глаза намокли каплями
Скулит душа, скребет лапами
Полные пакеты папирос
Минеральная вода и письма, письма, письма...