очень длинный но потрясающий текст группы Май Даинг Брайд:
The Light at the End of the World
Свет в Конце Мира
Остров, ярко сияющий остров,
Высится вечно, и море кругом,
Травы, песок и скал древних остов,
Древа колышутся в ветре морском.
Это малый кусочек, в водах безбрежных.
"Воды - последние слёзы погибшей Земли;
А на кусочке земли, среди трав безмятежных,
Я ли последний остался в безбрежной дали?"
Годы проходят, но память его не оставит,
То наказание вечное – вечно один,
Ах, и куда он стопы не направит –
Он для последнего света храним.
Дом света, высокий, сиюще белый,
Он высится в мира последние дни,
Сияньем своим, своей пылкою верой,
Спасёт корабли, моряков, что в простах одни.
К нему ведь никто не придёт,
Только свет этих водных просторов,
Колышутся волны, а память гнетёт,
И чувствует он пыл божественных взоров...
И всё в один день из многих,
Из неба спускается птица, рыдает она,
"О ты, Альбатрос, в твоих крыльях широких,
Какая то весть для меня снесена?
Но кто ты? Не ты ли посланник тюремщиков грозных,
Богов, что сидят на небесных горах,
И, плача, минуют и лета и вёсны,
Меня созерцая в печальных мечтах?
О, ты, Альботрос, не ты есть проклятье,
Ты только лишь память – лишь память о Ней,
Которая любит и в смерти объятьях,
В мечтах о которых мне немного светлей..."
O ночи покров! Он под звёздным хоромом,
Лежит, наблюдая пути дальних звёзд,
Как месяц восходит мерцающим рогом,
А в рощи спокойной поёт тихо дрозд...
Последние отблески солнца затухли,
В далёких волнистых туманах
Подобно тут гроздьям созвездья набухли,
И он улыбнулся, забывши об ранах.
Вот свет Ориона – он в поясе звёздном,
Вновь видит любовь её ласковых глаз,
А в шёпоте сфер безгранично- лучистом,
Он слышит её милый глас.
Мерцание звёзд из вершин истекает,
Спокойствием в сердце исходит его,
Он знает – Она его взглядом ласкает,
Они будут вместе вопреки воле бога сего...
Один день хороший, другой день плохой
Безумия жар, солнца луч раскалённый,
Стоит на скале то в поту, то сухой,
И взором там ищет Альбион, как влюблённый.
Там горы подобные тем облакам,
Что к нежной земли спать прильнули,
Там дети играют подобно богам,
"О где ты, родная земля?" – то стоны по скалам хлестнули.
Глаза от страданья налиты в крови,
И слёзы кровавые хлынут –
Ох, к дому родимому птицей лети! –
И в воды метается – водами вымыт.
Он долго плывёт, но вот силы уходят,
Идёт он на дно – пробуждение:
Холод и пот! Вновь он видит,
Знакомое скал окруженье...
Родной Альбион, его дом дорогой –
На острове ж длиться и скорбь и терзанье;
Один день хороший другой день плохой,
В иные же дни безумие давит метаньем.
Свет в конце мира – пылает так ярко,
Сквозь многие многие мили пути,
На сердце же страстной любви всё так жарко,
Ему свою ношу сквозь вечность нести.
Полвека на острове скорбном проходит:
Стоит он и ждёт высочайшего света, один;
И вновь на скалу он в печали восходит,
Глядит на свой остров, богами храним.
Но сквозь горькие-горькие годы,
Прорвётся тут памяти сладостный луч,
О ночи, которой блаженные своды,
Глядели сребристой вуали из туч -
Глядели на то, как Любовь он свою обнимает,
О дальней той ночи, где были в двоём,
Улыбка едва тут на губах расцветает,
И шепчет: "Любовь мы с тобой изопьём".
О, волосы длинны и тёмны, как ночь
Что блаженна, бескрайне нежна,
И хоть ненадолго страданья уносятся прочь,
"Тебя я лишь помню – в веках ты одна"
Сто лет прошло – он вспоминает часто,
Былую жизнь, теченье лет,
А одиночество всё рвёт клыкастой пастью,
Исхода из страданья нет...
Любовь свою он вспоминает,
Предвидит новое страданье впереди,
Но всё он терпит, и на острове пылает,
Кому в далёком мире к светлому идти.
Он проклят богами - вдали от любимой,
Он в сердце истерзанном, сердце больном,
Но чувством священном хранимом,
Взывает, чтоб был возвращён ночи дом.
И голос божественный в сердце спустился:
"Любимую вновь ты увидишь, но знай,
Чтоб этой любви никогда не напился,
На ночь лишь единую – а потом вновь рыдай.
И знай, что ежели ты согласишься,
То ты до скончанья далёких веков,
От острова этого в мир не умчишься,
А будешь страдать да под оком богов.
Ты знаешь – ты светоч в безбрежных просторах,
Надежда живущих, влюблённых всех свет,
Ты в их отражаешься трепетных взорах,
Но ты одинок, и исхода здесь нет.
А, свет в конце мира – подумай, подумай,
Лишь ради коротенькой ночи одной,
Веков – какпкль моря – мучительной дкмой,
Промчиться, страданьем вопя, над тобой".
"О, да я согласен, весь свет конца мира,
Нести и сияет здесь, страдая один!"
Пылали глаза, голос громкий как лира,
Прорвался, Любовью храним...
И вот возвращенье милой Любимой,
На эту блаженную, светлую ночь.
В объятьях, сцеплённые вечную силой,
Умчались в сиянье божественном прочь.
И вот растворение, нежного пламени танец,
Потеря друг друга в бездонных очах,
Не скоро нагрянет зари разлучитель- багрянец,
В глубинах друг-друга, в бездонных морях...
Длинна была ночь, что Любовию полна,
Кружила их в танце, вдали от всего,
Но вот пробуждение – ложе пустыно и хладно,
И снова оставили здесь одного.
Он к морю бежит – там за синим простором,
Который не в силах живущий проплыть,
Дом света сияет пред плачущим взором,
Ему ж одному вновь на острове жить...
Бессчётные годы как волны проходят,
За эти все годы – ни единой души,
И боги с небесных чертогов не сходят,
И всё потонуло в мертвенной тиши...
Да он одинок, но всё же он с нею,
Она в его грёзах, в печальных мечтах,
И память о них над просторами веет,
Живёт в наших трепетных снах.
The Light at the End of the World
Свет в Конце Мира
Остров, ярко сияющий остров,
Высится вечно, и море кругом,
Травы, песок и скал древних остов,
Древа колышутся в ветре морском.
Это малый кусочек, в водах безбрежных.
"Воды - последние слёзы погибшей Земли;
А на кусочке земли, среди трав безмятежных,
Я ли последний остался в безбрежной дали?"
Годы проходят, но память его не оставит,
То наказание вечное – вечно один,
Ах, и куда он стопы не направит –
Он для последнего света храним.
Дом света, высокий, сиюще белый,
Он высится в мира последние дни,
Сияньем своим, своей пылкою верой,
Спасёт корабли, моряков, что в простах одни.
К нему ведь никто не придёт,
Только свет этих водных просторов,
Колышутся волны, а память гнетёт,
И чувствует он пыл божественных взоров...
И всё в один день из многих,
Из неба спускается птица, рыдает она,
"О ты, Альбатрос, в твоих крыльях широких,
Какая то весть для меня снесена?
Но кто ты? Не ты ли посланник тюремщиков грозных,
Богов, что сидят на небесных горах,
И, плача, минуют и лета и вёсны,
Меня созерцая в печальных мечтах?
О, ты, Альботрос, не ты есть проклятье,
Ты только лишь память – лишь память о Ней,
Которая любит и в смерти объятьях,
В мечтах о которых мне немного светлей..."
O ночи покров! Он под звёздным хоромом,
Лежит, наблюдая пути дальних звёзд,
Как месяц восходит мерцающим рогом,
А в рощи спокойной поёт тихо дрозд...
Последние отблески солнца затухли,
В далёких волнистых туманах
Подобно тут гроздьям созвездья набухли,
И он улыбнулся, забывши об ранах.
Вот свет Ориона – он в поясе звёздном,
Вновь видит любовь её ласковых глаз,
А в шёпоте сфер безгранично- лучистом,
Он слышит её милый глас.
Мерцание звёзд из вершин истекает,
Спокойствием в сердце исходит его,
Он знает – Она его взглядом ласкает,
Они будут вместе вопреки воле бога сего...
Один день хороший, другой день плохой
Безумия жар, солнца луч раскалённый,
Стоит на скале то в поту, то сухой,
И взором там ищет Альбион, как влюблённый.
Там горы подобные тем облакам,
Что к нежной земли спать прильнули,
Там дети играют подобно богам,
"О где ты, родная земля?" – то стоны по скалам хлестнули.
Глаза от страданья налиты в крови,
И слёзы кровавые хлынут –
Ох, к дому родимому птицей лети! –
И в воды метается – водами вымыт.
Он долго плывёт, но вот силы уходят,
Идёт он на дно – пробуждение:
Холод и пот! Вновь он видит,
Знакомое скал окруженье...
Родной Альбион, его дом дорогой –
На острове ж длиться и скорбь и терзанье;
Один день хороший другой день плохой,
В иные же дни безумие давит метаньем.
Свет в конце мира – пылает так ярко,
Сквозь многие многие мили пути,
На сердце же страстной любви всё так жарко,
Ему свою ношу сквозь вечность нести.
Полвека на острове скорбном проходит:
Стоит он и ждёт высочайшего света, один;
И вновь на скалу он в печали восходит,
Глядит на свой остров, богами храним.
Но сквозь горькие-горькие годы,
Прорвётся тут памяти сладостный луч,
О ночи, которой блаженные своды,
Глядели сребристой вуали из туч -
Глядели на то, как Любовь он свою обнимает,
О дальней той ночи, где были в двоём,
Улыбка едва тут на губах расцветает,
И шепчет: "Любовь мы с тобой изопьём".
О, волосы длинны и тёмны, как ночь
Что блаженна, бескрайне нежна,
И хоть ненадолго страданья уносятся прочь,
"Тебя я лишь помню – в веках ты одна"
Сто лет прошло – он вспоминает часто,
Былую жизнь, теченье лет,
А одиночество всё рвёт клыкастой пастью,
Исхода из страданья нет...
Любовь свою он вспоминает,
Предвидит новое страданье впереди,
Но всё он терпит, и на острове пылает,
Кому в далёком мире к светлому идти.
Он проклят богами - вдали от любимой,
Он в сердце истерзанном, сердце больном,
Но чувством священном хранимом,
Взывает, чтоб был возвращён ночи дом.
И голос божественный в сердце спустился:
"Любимую вновь ты увидишь, но знай,
Чтоб этой любви никогда не напился,
На ночь лишь единую – а потом вновь рыдай.
И знай, что ежели ты согласишься,
То ты до скончанья далёких веков,
От острова этого в мир не умчишься,
А будешь страдать да под оком богов.
Ты знаешь – ты светоч в безбрежных просторах,
Надежда живущих, влюблённых всех свет,
Ты в их отражаешься трепетных взорах,
Но ты одинок, и исхода здесь нет.
А, свет в конце мира – подумай, подумай,
Лишь ради коротенькой ночи одной,
Веков – какпкль моря – мучительной дкмой,
Промчиться, страданьем вопя, над тобой".
"О, да я согласен, весь свет конца мира,
Нести и сияет здесь, страдая один!"
Пылали глаза, голос громкий как лира,
Прорвался, Любовью храним...
И вот возвращенье милой Любимой,
На эту блаженную, светлую ночь.
В объятьях, сцеплённые вечную силой,
Умчались в сиянье божественном прочь.
И вот растворение, нежного пламени танец,
Потеря друг друга в бездонных очах,
Не скоро нагрянет зари разлучитель- багрянец,
В глубинах друг-друга, в бездонных морях...
Длинна была ночь, что Любовию полна,
Кружила их в танце, вдали от всего,
Но вот пробуждение – ложе пустыно и хладно,
И снова оставили здесь одного.
Он к морю бежит – там за синим простором,
Который не в силах живущий проплыть,
Дом света сияет пред плачущим взором,
Ему ж одному вновь на острове жить...
Бессчётные годы как волны проходят,
За эти все годы – ни единой души,
И боги с небесных чертогов не сходят,
И всё потонуло в мертвенной тиши...
Да он одинок, но всё же он с нею,
Она в его грёзах, в печальных мечтах,
И память о них над просторами веет,
Живёт в наших трепетных снах.
(у меня как никак есть фотка где она со сковородкой в руках 
)
аннет ужасна, но есть неплохие песенки, все таки Туомас это Туомас