DagRock

А вот если ее на дгу пихнуть? То, что тема про толкинистов на задворках, коробит мое пламенное сердце.

/Зал трактира/

Морвен напевала про себя – совсем тихо и
неразборчиво. Много раз она вспоминала тот день, когда оборвалась маленькая ниточка в плетении ее судьбы, и как потом поехало, расползаясь по узелкам, и само полотно.
Как вернуть то, что давно потеряно? Как позвать того, кто безгранично далек? Да и жив ли?.. Скальд отогнала от себя эти мысли. Жив. Не может быть мертвым, не может, она бы почувствовала, узнала бы...
...И они вышли в день, они вышли в ночь –
Кто их станет стеречь?
И в руках ее скрипка пела о том,
О чем молчал его меч.
И в замке любом, и в любом кабаке
Платили они одним –
Тонкий смычок на струнной реке,
Взгляд, как холодный дым.

- Взгляд, как холодный дым, - медленно повторила Морвен, разглядывая морозные узоры на окне. Она знала много, очень много людей, эльфов, гномов... Во многих местах побывала, много дорог исходила, много песен спела. Только иногда накатывало на нее холодное смятение – и тогда Морвен не знала, куда ей деться, что делать. Песни комом застревали в горле, а на глаза наворачивались слезы. Дурацкая, глупая эльфийская доля, никому не нужная, стылая вечность. Будь Морвен воином – было бы легче. Лить кровь – свою и чужую, отчаянно шагать через день и ночь, вперед и вперед, чтобы сил не оставалось на воспоминания, чтобы тверже и холоднее стало сердце, чтобы не было их – этих песен, этих людей, этих бесконечных трактиров, в которых она каждый раз – проходящий песенник.
Ее пальцы бессознательно скользили по струнам, а губы шептали слова – строчки еще не сложились в ладный строй висы, но Морвен пела громче и громче, полушепот вырастал, разливался широким руслом неторопливо бегущей реки:

- Ветры и вьюги, звезды и реки,
Кто мне дорогу укажет?
Страха не знает скальдово сердце,
Только и счастья не знает.
Крылья у ветра, корни у леса,
Звездные искры на струнах,
Холод бурана в забывшихся песнях,
Призрачный свет полнолуний.
Это – награда, это – проклятье,
Слишком жестокий подарок,
Синее пламя тьму разгоняет –
Жизни оплывший огарок.

Морвен вскинула голову, отбросила назад волосы, выпрямилась. Пальцы, перебиравшие струны, замелькали быстрее, лютня звучала как-то неуверенно, словно опасаясь высокого чистого голоса хозяйки. Морвен улыбалась самой себе, смотря в никуда, мимо голов посетителей, мимо оконных рам – в холодный простор дороги.

 - Пой со мной, вьюга, пой со мной ветер,
Мне бы – да крылья валькирий,
Корни и крылья – что делать сердцу,
Новый бессмысленный выбор.

Белые лодки, пенные волны,
Был ли на этих причалах
Словно январское небо, холодный
Ловец быстрокрылой удачи?
Сонные степи, горькие травы –
Здесь ли он был мимоходом?
Старый хозяин тенистой дубравы –
Был ли он под твоим сводом?
Бурное море, многих ты знаешь,
Многих хоронишь в пучинах,
Может, уплыл этот странник на запад,
Может, он сгинул... Он сгинул?

Эльфийка словно сама себя испугалась – осеклась и тряхнула головой. Не мог погибнуть. Не мог. Кто угодно, кроме него. Она снова ударила по струнам и продолжила петь в полный голос.

- Пой со мной, вьюга, пой со мной ветер,
Мне бы – да крылья валькирий,
Корни и крылья – что делать сердцу,
Новый бессмысленный выбор.

Ритм поменялся – теперь это была другая мелодия. Горячая, словно раскаленное железо, она еще не знала, какой должна быть. Не было вис, не было повторения строк, ничего не было. Это даже и балладой назвать трудно было – просто молитва, просто заклинание, просто надежда.

- Он снова пройдет бесконечные лиги,
А я буду петь бесконечную жизнь,
Быть может, услышат на небе молитвы,
Подарят мне день, подарят один...
Подарят тепло позабытой ладони,
Подарят мне взгляд цвета северных зим,
А утром он снова в тумане холодном
Растает, как не был – и снова один.
А я буду петь, задыхаясь от боли,
О том, кто ушел, не прощаясь, в туман,
Разлечусь в голосах миллионом осколков,
А я снова выйду в дорогу одна.
В дорогу одна...
              Петь про быль и небыль...

Вьюги и ветры, сонные степи
 И бешеный, бешеный, бешеный шторм,
Пусть замолкнет проклятое сердце,
Пусть захлебнется несбывшимся сном,
Пускай разорвет от отчаянья струны,
Пускай я замерзну в метельной тайге,
Только не помнить, только не думать,
Забыться и сгинуть в холодной реке...

Он снова отправится в путь за удачей,
Он будет искать свой незримый рассвет,
Он не услышит, он не узнает,
О том, что меня и на свете-то нет,
Он вновь собьется со счета закатам,
Он растеряет все стрелы в пути,
Он не пойдет по проезженным трактам,
Он будет слушать молчанье в степи,
Он снова и снова пройдет мимо чуда,
Не зная, что нужно коснуться рукой,
Он вспомнит о доме, застигнутый вьюгой,
Но он не захочет вернуться домой.

Вьюги и ветры, сонные степи
 И бешеный, бешеный, бешеный шторм,
Пусть замолкнет проклятое сердце,
Пусть захлебнется несбывшимся сном.
Пусть все станет пеплом...

Морвен откинулась назад, прислонившись к стене. Отзвенели струны, рассыпался эхом звенящий голос. Словно в сумраке – сидящие вокруг люди, все подернуто пеленой. Она тоскливо посмотрела в окно. Ну почему, почему замело дороги? Почему нельзя сейчас же бросить все, и гнать лошадь, на смотря ни на звезды, ни на развилки дорог, гнать до тех пор, пока голова не закружится? Нигде и никто ее не ждет, так почему же? Морвен провела по лбу ладонью и бросила взгляд на стол своих знакомых. Лицо Ангорна не предвещало ничего хорошего. Эльфийка заметила, что чародейка сидит в одиночестве. Вдруг дверь распахнулась и возникший на пороге смотрящий громогласно заявил о трупе. Эльф вышел, вслед за ним и Ангорн. Морвен посмотрела на дверь, потом на трактирщика и растерянно спросила:
- Ну и что? Сделаем вид, что ничего не случилось, и отправим скальда отпевать покойного?

Та... Наверно... НО всем сразу подумался троллейбус. А ТАКИЕ двери меня в последний раз возили в школу. Подзабыла, хех.

Очень нужна "Башня Rowan". Очень - очень.

Тряям. Любимые песенки эльфийского скальда:
1. Альтернатива (М. Авдонина)
2. Пепел (Флёр)
3. Чужой (Мельница)
5. Легенда (Цой)
Блин, пять - это мало. Я все свои песни люблю:)

Как всегда, впрочем.

Фильм о съемках второй части трилогии ВК!!! Штоп все знали, КАК надо снимать фентези!

Морвен нехорошо посверлила глазами эльфа - смотрящего.
- Что ж, судьба у меня такая - веселиться и плакать на заказ, - бросила она вполголоса. Хотите грустного - будет вам грустное.

 - Ты слышишь печальный напев кабестана?
Не слышишь? Ну что ж, не беда...
Уходят из гавани Дети Тумана;
Уходят... Надолго? Куда?

Тихо, незаметно касались струн пальцы, неторопливо складывалась мелодия - песня вслед ушедшим.

 - Ты слышишь, как чайка рыдает и плачет,
Свинцовую зыбь бороздя?
Скрываются стройные черные мачты
За серой завесой дождя.

Быстрее и быстрее, чтобы опередить и ветер, и волны, и накатывающую печаль.

В предутренний ветер, в ненастное море,
Где белая пена бурлит,
Спокойные люди в ненастные зори
Уводят свои корабли.

Их ждут штормовые часы у штурвала,
Прибой у неведомых скал,
И бешенный грохот девятого вала,
И рифов голодный оскал,

И теплые ночи, и влажные сети,
И шелест сухих парусов,
И ласковый теплый целующий ветер
Далеких пребрежных лесов.

И тихая грусть расставания, неясный холодок еще неродившейся печали... Может, ей одной не все равно, может, даже не посмотрят вслед серебристым кораблям, даже не прислушаются к прощальной песне, несущейся с палубы... Какая к черту разница? Да и сами корабли... Красивое воспоминание, холодное и красивое, как паутина морозных узоров на окне...

Их ждут берега четырех океанов,
Там плещет чужая вода.
Уходят из гавани Дети Тумана;
Вернутся нескоро... Когда?

Морвен не подняла головы, не прекратила играть, но одна мелодия - мелодия прощания сменилась другой, нынешней, в которой и горечь была сегодняшняя, и грусть настоящая. Высокий, пронзительный и звонкий голос пел о своей, хоть и никому не нужной, печали:

- Стяг серебристый
Под солнцем лучистым
С гербом разлапистым нам не положен,
Лютня разбитая,
Дорога забытая,
Меч, что не вытащен с вытертых ножен.

Но тут - любимая манера Морвен - утопить грусть в вихре звуков, балансируя на грани между отчаяньем и безумным весельем.

Шляпа потрепана,
Обувь разношена,
Плащ - достояние памятных дней,
Песня рассветная,
Повесть куплетная,
Наша расплата за хлеб и за эль.

Немного успокоились, сбавили темп струны и голос, но - лишь немного.

Висы знакомые,
Реки бездонные,
Дальние дали туманных земель,
Руки озябшие,
Ноги уставшие
Тянет к камину юнец-менестрель.

Волосы темные,
Взгляды холодные,
Дыма и стали осколки в глазах,
Запах полыни,
Лавандовой сини,
Тени, дрожащие льдом на губах.

Сердце безумное,
Страхи подспудные,
Холод ночей в бесконечном пути.
Вечер загубленный,
Эль, чуть пригубленный,
Как мне помочь тебе дальше идти?

Морвен подняла глаза, смотря в никуда. Она не пела, она жила этой песней. Эти строки были историей, вереницей образов, складывающихся в мозаику жизни.
 
- Праздники вечные,
Песни беспечные,
Чужое веселье на вкус - дикий мед,
Сладость дурманная,
Запахи пьяные,
Только отчаянной завистью жжет.

Песни беспечные,
Юные, вечные,
Верить не надо, должно волновать...
Что мне поделать
С тоской бесконечною,
Петь о ней, пить ее, гнать ее... Гнать?

Оборвались цепочки слов, умолк голос, только музыка продолжала звучать. У струн нет ответа, но он им и не нужен.

Руки озябшие
Грею ладонями,
Косы роняю
На плечи твои...
Души уставшие,
Сны беспокойные
Сердце усталое,
Слезы мои...

Белые пальцы скользили по струнам, а Морвен чересчур внимательно смотрела на дверь. Хотелось, Дану, как хотелось, чтобы эта песня могла быть заклинанием... Но слова - это слова, чтобы вдохнуть в них  магию, способную пересекать степи и горы, нужно нечто большее. Эльфийка с некоторым разочарованием остановилась, вздохнула, обняла лютню и посмотрела в окно. Настроение было испорчено вдребезги.

Морвен с улыбкой проследила за действиями двух странниц. Подкинув монету и поймав ее в карман, она кивнула эльфийке и заиграла незатейливую, но озорную  мелодию, от души сожалея о том, что нет флейты и флейтиста. Тяжелым сапогом она отбивала такт песни, вторя лютне и стуку каблуков танцующих.
Морвен запела... Нет, даже загорланила - ведь именно так принято исполнять веселые песни ни о чем. Правда, Морвен ведь была скальдом, поэтому получалось это у нее достаточно благопристойно, но при этом лютня, голос и каблуки являли собой бурлящее и плещущее во все стороны воплощение веселья.

 - Как под крышкою огромной
Спит в котле пахучий пар,
Ночью тихой, тайной, темной
Спит зеленый Тауремар.

Морвен вытягивала последние строки, добавляя к ним более частый перезвон струн.

- Спят лягушки за болотом,
Спят олени за тропой,
Спят дворцовые ворота
И бочонки в кладовой.

Скальд с силой ударила по струнам, выкрикнула "Хей!" и взобралась на стол к Мелиан и Хийори, опрокинув кружку с пивом.

 - Только вдруг в чулане пыльном
Затрещал старинный шкаф,
Содрогнулся раз несильно,
Раскачнулся, задрожав,

Чудо! - шкаф зашевелился,
Основательно чихнул,
И открылся, и закрылся,
И потом опять уснул.

Заскрипела дверь чулана
И ругнулась на чем свет,
И в столовой два стакана
Вознеслися на буфет,

И, кружась на круглом блюде,
В довершение чудес,
Выпорхнул вчерашний пудинг
И кусочками исчез.

А потом бутылка взвилась
И пролилась в пустоту,
А когда она разбилась -
Было слышно за версту.

Еще несколько аккордов, еще несколько шагов по столу... Морвен еле успела откинуть непокорную прядь с лица.

- И дрожали эльфы в спальнях,
Укрывались с головой:
Ходит пьяный и нахальный
По чертогам домовой!

Морвен продолжала отбивать чечетку, нахально улыбаясь хозяевам стола.

 - Кто нашел бочонок рома
И за ночь опустошил?
Кто залез на спинку трона
И кусочек откусил?

Кто сует огрызки в тесто,
Отвратительно свистит
И орет блатные песни
Про букландских хоббитих?

И король сердился сильно,
И созвал большой совет,
И сказал: "Мне этот Бильбо
Надоел уж - мочи нет.

Морвен покачнулась на каблуках, зацепив полой плаща чью-то голову.

- Я приветствую, признаться,
План дракона обокрасть,
Но зачем тренироваться,
Истощать наш скудный край?

Предлагаю: этой ночью
Гномов всех освободить,
Рассовать их всех по бочкам,
Бильбо сверху посадить.

В Эсгароте рыбы много,
Да и золота запас.
Там простор для тренировок,
Много лучше, чем у нас!
Хей!
Морвен еще раз отбила каблуками дробь, поклонилась залу и спрыгнула со стола, отирая со лба пот.
"Тяжело это - петь и танцевать одновременно..."

- Мало танцуете, милсдари! Эль недостаточно хорош, или моя музыка? - Морвен тряхнула головой и едко поинтересовалась - или у кого-то недостаточно крепкие ноги?
Скальд ненадолго вернулась к стойке, перебросилась парой слов с помрачневшим Ангорном и вернулась на свой помост.
- Не хотите танцевать - извольте, я спою балладу,- бросила Морвен залу, берясь за лютню.

Солнечный пепел
Вольется в закатное небо.
Всадник коснется земли,
Уходящей в небыль.
Это не боль, это знак
Стирающий грани...
... Кто исцелит забвенье,
Которым я ранен...

Морвен играла тихо, еле касаясь струн - на первом плане в этой песне был ее голос.

Солнечный пепел,
Мир уходящих в тени,
Солнечный пепел,
Смерти моей ступени,
Солнечный пепел -
Плащ мой и щит отныне,
... В чьих же глазах
Я свое прочитаю имя...

Стелился шелковистой пеленой, рассыпался солеными брызгами, падал весенним дождем эльфийский голос, поющий песню, когда-то давно написанную человеком. Внезапно он сорвался почти на крик, упал холодным градом на невесомый шелк уже пропетых строчек.

Паводки снов не укроют
Лицо покоем,
Грозы не смоют ожог
Ледяной рукою.
Память вернется ветром
В мокрые лица,
Шут засмеется,
Как сбитая камнем птица.

Резко, со стоном, взвизгнули струны, мелодия, нарастая, заменила голос, взлетела, как приливная волна, и рассыпалась пеной морской, уступая словам, которые тоже тихо, медленно растягивая строки, сложились в последнюю вису:

- Солнечный пепел
В мокрый песок дороги,
Солнечный пепел,
Казненные словом боги.
Друг или недруг
Верный совет подскажет.
Солнечный пепел
Шрамом на губы ляжет.

А мне вот что интересно - кто про толкинистов писать будет?

Очень.
И хрена ли я пьяная? С двух кружек эля? Не дождетесь.

Сцабако. Пристрелю из сарбакана, дождись тока следующей тренировки)

Ну чего, я ниду пишу, а что ж делать.

И еще она трижды убивец))