DagRock

И где танцы?

Мы и гномьи знаем, и назгульские даже.
За пятьсот-то лет чего только не наберешься;)

(... Черепицы
в дожде
и в цветах.
Х. Р. Х.)

Бродят души цветов под вечерним дождем.
О ростки желтоцвета по кровельным скатам,
вы опять отогрели заброшенный дом
нездоровым и стойким своим ароматом!

Он как голос, который заплакать готов,
или сказка лесная, с лачугой в низине,
где невеселы краски, и много цветов,
и большие глаза нелюдимы и сини...

Привкус горя навек с этим запахом слит
и возник в незапамятно-давние годы...
Крыша пахнет цветами, а сердце болит,
словно эти цветы - его желтые всходы.

Вечная  Авдонина.
Альтернатива

В долине - строй домов многоэтажных,
Коробок из камней и кирпича.
А за рекою - черный дым все так же,
И пламени отсветы по ночам.

Зловонием курятся шлака горы,
Тускнеет солнце в дыме, восходя.
Ползут с востокатучи и на город
Роняют капли черного дождя.

А люди, ничего не замечая,
И думать не желая про Врага,
Лишь о себе заботясь и печалясь,
Спокойно обживают берега.

Отстроены мосты, а переправы
Давным-давно забыли блеск мечей.
И в реку, исходя холодным паром,
Вливается отравленный ручей.

А на горе - разрушенная крепость.
Остатки стен скрываются в траве,
Заросшие бойницы смотрят слепо,
И копоть красит камни в серый цвет.

Железные ворота с петель сбиты,
И часовые вход не стерегут.
Зачем? Ведь крепость всеми позабыта
И не нужна ни людям, ни Врагу.

В камнях гнездятся полевые мыши,
На стенах в полдень греются ужи...
Кто скажет, кто ответит, как так вышло,
Что пала Циталель, а Мордор жив?

Так, я спела и сыграла, чтоб все веселились. Увижу, что кто-то не обратил внимания - персонально спою ниду.

Морвен  собралась уже пропеть фривольный куплет про ведьмака, напившегося энтовской водицы, как в голову ей пришла очаровательная идея.
- Трактирщик! Оттащи в сторону вон тот стол и те бочки! Да плевать мне, как ты это сделаешь!
Морвен вскочила на табурет, покачнулась, но, к счастью своему, не упала. Громко, чтобы никто даже не подумал притвориться, что не расслышал  ее слов, эльфийка обьявила:
 - Господа и дамы! Отложите в сторону свои замечательные разговоры, закуски и веселящие напитки! Сейчас мы будем танцевать!
За сдвигаемым столиком произошла суматоха, но, надо отдать должное дипломатическим талантам трактирщика, посетители мирно потеснились, и в центре залы появилась довольно просторная площадка. Служка, оттащивший бочки, вытер пот и с некоторым упреком посмотрел на эльфийку.
Морвен,  продолжая чудом сохранять равновесие на табурете, начала играть. Ее пальцы извлекали из струн веселую быструю мелодию. Немного, совсем немного усилий - и музыка полилась такая, что даже ей самой захотелось танцевать.

- Мой горец - парень удалой,
Широкоплеч, высок, силен,
Но не вернется он домой,
Он на изгнанье осужден.

Голос Морвен, глубокий, сильный, казалось, был всюду, разливаясь звенящей волной, сплетаясь с простым задорным мотивом песни.

- Как мне его вернуть,
Ах, как его вернуть,
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть!

Морвен позволила себе перевести дыхание, не переставая играть на лютне, и затем запела снова. Слова песни не говорили о веселье, но Морвен и ее лютня не давали героине песни никаких шансов на сочувствие.

- Соседи мирно спят в домах,
А я брожу в тиши ночной,
Сажусь и плачу я впотьмах,
О том что нет его со мной.

Эльфийка соскочила с табурета и подошла к краю помоста. Морвен широко улыбалась.

 - Как мне его вернуть,
Ах, как его вернуть,
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть!

Теперь уже наступила очередь лютни. Морвен не перебирала струны, ее пальцы танцевали, передвигаясь так быстро, что удивительно было, как они не выбивают искры. Затем она снова зепела, и в ее голосе появились угрожающе-дерзкие нотки.

- Ах, знаю, знаю я кого
Повесить надо на сосне,
Чтоб горца, друга моего,
Вернуть горам, лесам и мне!

Снова удар по струнам, снова.

- Как мне его вернуть,
Ах, как его вернуть,
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть!

Морвен заканчивала петь, сидя на  табурете. Дану, как ей самой хотелось танцевать! Но она доиграла до конца, и пропеля, растягивая слова в серебристую цепочку:

- Чтоб горца вновь домоой сернуть!

Мелодия еще несколько раз вздрогнула и оборвалась простым перезвоном.
Морвен удовлетворенно вздохнула.

Убедившись, что с гномами все спокойно, Морвен вернулась к своему занятию.
Музыка постепенно складывалась в мелодию, которая то разливалась спокойно, то гремела каскадами. Внезапный удар по струнам - и мотив закружился озорными переливами, столь любимыми эльфами Имладриса.
- Раздается из трактира
Пьяный голос Митрандира:
'Превратим родной трактир
В бастион борьбы за мир,
Хэй, хэй, мордорские горки,
Не ходи в Минас-Моргул,
А то поймают орки!

Разве что пугали свирепыми лицами. Господин гномы, в трактире много народу:) я ко всем обращалась.

Не боюсь, ибо могу за себя и за нее постоять. Просто предупреждаю о своих возможностях.
Между скальдами, бардами и менестрелями существуют значительные различия. Бард неприкосновенен, но не имеет права на ношение оружия, скальд - это его воинственный собрат по профессии, а менестрели, минезингеры и труверы - они появляются позже и уже не пользуются такими привилегиями и почетом. К тому же я эльф с божественным голосом и абсолютным слухом;)

Морвен все еще стояла на помосте. Эльфийка кивнула Ангорну и отвернулась, чтобы забрать инструмент.
Команда занесенных снегом гномов насторожила ее.
'Ну что ж... Трактирный мордобой - это, конечно прелесть, но если почувствую неладное - придется нам с тобой как следует поработать...'
Морвен уселась на табурете, оперла о колено лютню и принялась тихо напевать что-то по-эльфийски. Слышались лишь отдельные слова - андо, рандир, мельде, россе, сэнт.

Хочу предупредить - я скальд со стажем. Ко всему у меня волшебная лютня, и по легендам я имею право на три песни:
- чтоб все засыпали сном праведника;
- чтоб все начинали танцевать;
- чтоб все разом рыдали.
Ну и по мелочи еще.

Посетители  сего  достойного  заведения  были  заняты  своими  делами.
С интересом разглядывала людей эльфийская принцесса, белоголовый и смотрящий вели какой-то свой разговор, ее собедеседники  мирно поглощали эль, закусывая пельменями, юная колдунья изучала обстановку. Люди и не-совсем-люди собирались приятно провести вечер. Что ж...
Жалобно  вздрогнули  струны,  вспоминая чьи-то слова, звучащие в мыслях скальда.
- Кто даст ответ, если боги молчат,
Жизнь перечеркнута гардой меча,
Доброй дороги тем, кто ушел в туман.
Белая роза ранит ладонь,
Путь наш лежит через яркий огонь,
В священном огне сгорает людская чума.

Что-то  потаенное  вплеталось  в  музыку, грусть,  почти  человеческая,  и  чьи-то,  чужие,  но  в  то  же  время  близкие,  воспоминания. Лютня  затихала,  голос  тоже.

Плачь, плачь, флейта в моих руках,
О тех, кто ушел в туман без права вернуться,
Да будет их дорога светла и легка,
Пусть жизнь через тысячу лет им позволит проснуться,
Музыка  вспыхнула,  словно  разгоревшийся  костер,  на  стене  заплясали  странные  тени,  и  Морвен  с  силой  ударила  по  струнам.

Высшая цель, или чья-то игра,
Смерть вместе с нами сидит у костра,
Чудится крови вкус в ритуальном вине.
Ночь обрывает отчаянья крик,
Кто-то пройдет еще тысячу лиг,
А кто-то обнимет землю в смертельном сне.

И  снова - проходящая  горечь,  выцветшие  воспоминания...
 
Плачь, плачь, флейта в моих руках,
О тех, кто останется жить в этой страшной битве,
Сила любви сильнее чем смерть и страх,
А верный лук надежней любой молитвы.
В мертвых зрачках отразится луна,
Друг не очнется от вечного сна,
Ненависть стынет в душах нетающим льдом.

Голос  бился  в  груди,  как  раненая  птица,  но  Морвен  сдерживалась,  чтобы  не  выпустить  всю  боль  на  свободу.  Сталь,  привкус  грусти,  горечь,  дерзость - все  смешивалось  и  в  ней,  и  в  этой  песне.  Плачь,  Морвен, слезы - всего  лишь  слезы.  

Кровью оплачено право на жизнь,
Кровь между пальцев водою бежит,
Но нам не вернуться назад в разрушенный дом.
Плачь, плачь, флейта в моих руках
О тех, кто примет из мертвых рук наше знамя,
О детях войны, в чьих глазах застыли века,
О тех, кто шагнет вслед за нами в людские сказанья...

Морвен  оборвала  песню,  продолжая  играть  на  лютне.  В  музыку  тихо,  почти  незаметно  снова  вплелся  голос,  чистый  и  словно  летящий  вслед  кому-то.

Плачь, плачь, флейта в моих руках...
Струны  замолкли,  замолчала  и  Морвен.  Оглядела  залу,  встретилась с  пронзительными  глазами  Хийори.  Опустила  голову,  чтобы  волосы  упали на  глаза.
"Эхх... Дану,  Дану,  в  этот  вечер  очень  хочется  напиться  и  петь  беспечные  песни  ни  о чем..."

- Знакомо, - ответила Морвен, опустив глаза.
- Вы, люди, странные существа.  С сердцем, которое... - тут Морвен резко осеклась и посмотрела на наемницу.
- Ты хочешь, чтобы я спела одну из его баллад? Что ж, плата достойная, да благословит тебя Дану.
Морвен сделала глоток, взяла лютню и пошла к помосту, бросив туманный взгляд на лицо Хийори.

- И конечно! - Морвен поддела один пельмен на вилку, прищурилась и заключила - годится.
Плюхнула в миску большую порцию сметаны и обратилась к черному:
- Вот это пельмени. А то что ты готовишь - кулинарное извращение. Учись.
Тут Морвен уловила обрывок чужого разговора.
'Ну вот и славно. Будем Петь.'
Морвен с любовью коснулась потрепанного бока лютни.

Постов бы побольше и почаще...

- Ты не особенно опоздал, - улыбнулась Морвен, - а вот Ангорн задержался малость.
Эльфийка бросила недовольный взгляд за стойку.
- Мы сегодня дождемся закуски? Хороший ведьмак - голодный ведьмак, а хороший скальд должен быть пьяным!